Когда среди ночи уснуть не дает
болезнь, иль обида какая, -
Бог знает откуда серебряный кот
приходит, глазами сверкая.
Мой ангел-хранитель нисходит ко мне,
сидит в изголовье, мурлычет луне,
искристою шерстью касаясь лица,
и песню, как пряжу, струит без конца,
истерзанный слух мой лаская...
Приходит ко мне абиссинский тотем
и странные - молча - ведет разговоры
(Ах, скоро ль увижу далекие горы!) -
меж тем, как в молчании - множество тем.
(Ах, скоро ль!..)
И я погружаю в пушистую шерсть
ладони, чтоб ласково стало душе
среди сумасшествия ночи...
О, странная прихоть, - серебряный кот!
Куда ты уходишь и кто тебя ждет?!
Зачем ты остаться не хочешь?!
Он в воздухе чертит таинственный знак
когтистой серебряной лапой
и тихо мурлычет мне: "Пусть будет так..."
Чтоб лучики не поцарапать,
он когти втянул и выходит в окно
сквозь плотно закрытые рамы
по лунным лучам, чтобы слиться с луной,
чтоб стать со светилом как будто одно, -
но уши кошачьи видны все равно,
как фрески в разрушенных храмах...
Сергей Мирошниченко
Однажды откроешь ты створки окна,
Желая впустить лунный свет,
Но на подоконник запрыгнет она –
Котёнок семнадцати лет.
Она будет молча следить за тобой
Одними глазами, потом
Ты медленно гостью поманишь рукой,
Её приглашая в свой дом.
Ты видел на свете немало котят,
И кошек (чего уж скрывать):
Сначала они молока захотят,
А после – к тебе на кровать.
Пусть с кошкой и жарко всю ночь напролёт,
С ней трудно прожить до седин –
Как только над городом солнце взойдёт,
Ты снова проснёшься один.
Но в гостье твоей пресловутый инстинкт,
Наверно, не развит пока,
Поэтому пусть, так и быть, посидит
В тепле и попьёт молока.
Ты станешь счастливым наутро, когда
Увидишь на стуле бельё,
Услышишь, как падает в душе вода,
И голос негромкий её.
Но вряд ли тебя это сможет спасти:
Настанут весенние дни,
И в чёрных зрачках её станут расти
Бродячего света огни.
Однажды, когда начнет гаснуть луна,
Пока ты еще смотришь сны,
Она чуть помедлит в проёме окна...
И спрыгнет с другой стороны.
Кортес Н
